Моральные домогательства. Скрытое насилие в повсед - Страница 15

• Предыдущая
• 15 / 65
• Следующая

Агата ни в чем не уверена, сомневается в своих собственных чувствах и ощущает себя сиротой. Есть два человека, являющихся ее родителями, но с обоими у нее нет ничего общего. У нее нет родного плеча, на которое можно было бы опереться. Ей приходится постоянно защищаться от возможных психологических ударов и оправдываться за любой поступок.

Прямое насилие

Прямое насилие является проявлением сознательного или подсознательного эмоционального отторжения ребенка одним из его родителей. Родитель оправдывает себя тем, что действует в интересах ребенка в воспитательных целях, но на самом деле ребенок ему мешает, и в целях самосохранения родителю необходимо разрушить собственное «я» ребенка.

Никто, кроме жертвы, не может опознать этот процесс, но разрушение вполне реально. Ребенок несчастен, хотя объективно ему не на что жаловаться. Если он и жалуется, то на обычные жесты или слова. В таких случаях обычно говорят, что ребенку не по себе. Однако кто-то действительно хочет его уничтожить.

Часто ребенка, с которым плохо обращаются посторонние, считают мучителем. Говорят, что он не оправдывает ожиданий, причиняет родителям беспокойство: «Это трудный ребенок, он ничего не понимает, все ломает, делает глупости!» Такой ребенок не отвечает представлению о детях, которое сложилось у его родителей.

Он мешает родителям или потому, что занимает особое место в их проблемах (например, нежеланный ребенок виноват в том, что семья стала такой, какой не должна была быть), или потому, что он не такой, как все (инвалид или умственно отсталый). Одно его присутствие проявляет и усиливает конфликт между родителями. Мишенью становится ребенок, чьи недостатки нужно исправить, чтобы он вел себя как надо.

Бернар Лампер очень хорошо описал это эмоциональное отторжение, направленное на невинную жертву: «Нелюбовь — это разрушительная система, которая в некоторых семьях обрушивается на ребенка и может быть смертельно опасна для него; это не просто отсутствие любви, а образование вместо и на месте любви постоянного насилия, которое ребенок испытывает. Насилие оседает в ребенке до такой степени, что порождает ответное насилие, в конце концов жертва перенимает эстафету насилия, направленного на нее, посредством саморазрушающего поведения».

Получается нелепый круговорот: ребенка ругают за то, что он неловок или ведет себя не так, как надо; от этого он становится еще более неловким и все больше отдаляется от родительского идеала. Ребенка унижают не потому, что он неловок; он неловок потому, что его унижали. Родитель, подвергающий ребенка насилию, ищет и обязательно находит оправдание своим действиям (написал в кровать, получил плохую оценку), но на самом деле агрессию вызывает само существование ребенка, а не его поведение.

Один из самых часто применяемых способов извращенного насилия — дать ребенку нелепое и обидное прозвище. По прошествии пятнадцати лет Сара все еще не может забыть, что в детстве родители звали ее «помойкой», потому что у нее был хороший аппетит. Сара была толстой и не соответствовала образу ребенка, о котором мечтали ее родители. Но вместо того, чтобы помочь ей справиться с аппетитом, родители, еще больше вредили ей.

Случается, что ребенок в значительно большей степени способный, чувствительный, любознательный, чем его отец или мать. Тогда родители пытаются стереть то хорошее, что есть в ребенке, чтобы не видеть своих собственных недостатков. Их высказывания приобретают вид пророчеств: «Ты ни на что не годишься!» В конце концов родители достигают цели: ребенок становится невыносимым, глупым, непослушным, и они имеют все основания, обращаться с ним плохо. Под предлогом воспитания они гасят в собственном ребенке искру жизни, которой недостает у них самих. Ломают волю, делают это таким образом, что ребенок не может осудить их за это.

В любом случае дети очень хорошо чувствуют, что они не отвечают ожиданиям своих родителей или что они просто не были желанными для них. Дети приписывают себе вину за разочарование родителей, за то, что недостаточно хороши для них, за то, что их стыдятся. Они извиняются за это, потому что хотят возместить ущерб, нанесенный самовлюбленности родителя. Напрасный труд.

Несмотря на то что Ариель талантлива в своей профессии, она совершенно не уверена в собственных силах. Кроме того, она испытывает недомогания: головокружение и тахикардию, которые привыкла приписывать беспокойству.

Ей всегда было очень трудно общаться с родителями, особенно с матерью, Элен. У Ариель создается впечатление, что мать ее не любит, но она прощает Элен. А то, что мать мучает ее в первую очередь, Ариель приписывает тому, что она старшая среди детей.

Ариель говорит, что ее отношения с матерью носят парадоксальный характер: она получает от матери информацию, смысла которой не может понять и от которой не может защититься. Однажды кто-то сказал ей, что она послужила причиной разлада между родителями, тогда она почувствовала себя виноватой и даже написала родителям письмо с оправданиями.

У Ариель такое чувство, что мать постоянно практикует на ней развитие негативного условного рефлекса с целью унизить ее достоинство. Каждое слово матери скрывает в себе недоразумение, смысл сказанного настолько извращается, что Ариель непременно попадает в ловушку. Для разжигания конфликтов Элен умеет использовать третьих лиц и ловко менять ситуацию, как бы иронизируя. Она говорит обо всем так, будто знает об этом она одна, и с помощью недомолвок ей сразу удается заставить Ариель чувствовать себя виноватой. Ариель всегда в напряжении и постоянно спрашивает себя, все ли она сделала правильно, чтобы не вызвать неудовольствие матери.